Е.Г. Червякова
(Государственная консерватория им. М.И. Глинки, г. Новосибирск)


ТРАДИЦИИ РАЗДЕЛЬНОРЕЧНОГО ПЕНИЯ У СТАРООБРЯДЦЕВ ПОМОРСКОГО СОГЛАСИЯ

Опубликовано в сборнике:
Старообрядчество: История. Культура. Современность: Материалы. – М., 2000. – С. 486-496.

 

Современная культовая практика старообрядцев представляет богатый материал для исследователей. Во многом интерес к этой культуре вызван высокой степенью сохранности в ней нормативов древнего религиозного мышления. Особой строгостью соблюдения исконных форм Богослужения отличаются старообрядцы поморского согласия.

В последние десятилетия одна из составляющих их религиозной практики — певческая традиция — стала объектом изучении музыковедов-медиевистов. Наиболее ранние исследования про водились в поморских общинах Прибалтики; впоследствии география изучения традиции расширилась: в нее включены общины поморцев Сибири.

Один из аспектов исследования певческой традиции поморцев связан с раздельноречной формой пения, по сей день использующейся ими в Богослужебной практике. Данная манера исполнения песнопений является показательной именно для старообрядцев этого согласия.

Понятие "раздельноречие" употребляется по отношению к особой архаической норме произношения церковнославянских текстов, которая противопоставлена современной по ряду фонологических параметров. Термин содержит косвенную характеристику звукового образа данного типа произношения с позиций со временного нам восприятия. Составляющий основу раздельноречия принцип равномерного чередования гласных и согласных, будучи сопоставленным с действующей сейчас орфоэпической нормой, формирует представление об избыточном употреблении гласных в старославянском языке, их рассредоточенности в звуковом потоке, "разделенности речи".

Данная произносительная норма используется в первую очередь в песнопениях — такой вид пения называют также хомовым (от часто употребляющегося окончания аориста 1 л. мн. ч. -хомо) и наонным (то есть содержащим многократные повторы звука [о], который обозначается буквой "он" в кириллице). Также она встречается и в читаемых текстах службы. Б.А.Успенский определяет данное явление как "литургическое произношение", функция которого состоит в маркировании речи Богослужения, противопоставлении ее речи мирской. В песнопениях же раздельноречие рассматривается как необходимый атрибут текста, позволяющий сохранить неприкосновенным первоначальный облик мелодической структуры (1). Фонологическая система старославянского языка, на основе которой сформировалось раздельноречие, включала особую категорию звуков — сверхкраткие гласные, иначе - редуцированные. Они выступали в качестве самостоятельных фонем, различались в произношении, на письме передавались ерами — графическими аналогами твердого и мягкого знаков. Характер этих гласных как звуков неполного образования исследователи связывают с ослабленной их артикуляцией, которая возникает при произнесении неполным голосом (2). 

Фонетическая специфика редуцированных повлияла на их дальнейшую судьбу в системе языка. В эпоху падения редуцированных эти гласные в слабых позициях перестают произноситься, а в сильных — совпадают с близкими по артикуляции гласными полного образования.

Преобразование фонетической системы старославянского языка происходило на протяжении определенного времени, при этом падение слабых еров предшествовало прояснению сильных, о чем свидетельствуют показания древних рукописей (3). 

Помимо последовательного процесса падения сверхкратких в ряде рукописей встречаются многочисленные замены букв, передающих гласные полного образования, на еры. На основании этих текстов была создана (А.А.Шахматов, Н.Н. Дурново) и развита теория (Б.А.Успенский), в основу которой положена гипотеза о существовании в рассматриваемую эпоху специфического книжного произношения, отличающегося от произношения разговорной речи.

Факт падения редуцированных устанавливают по письменным источникам. Изменения фонетики не влияют на орфографические правила: еры, обозначавшие уже не произносящиеся звуки продолжают фиксироваться в тексте. Однако в случае пропуска ъ или ь — становится очевидным отсутствие  редуцированного звука в живой речи писца. 

Таким же методом — сопоставлением нормативного нам и орфографических ошибок - были установлены особенности системы произношения еров в старославянском языке X-XIV вв. Согласно концепции Б.А.Успенского, в старославянском и буквы о и ъ, е и ь являлись омофоничными, то есть каждая передавала не два звука, а один - гласный полного образования. При этом исследователь разводит произношение разговорное и книжное, моделируя систему обучения способу чтения еров следующим образом: 

Орфография           

Разговорное произношение

Книжное произношение

бо

[bо]

[bо]

бъ

[bо]

[bъ]

При чтении еры воспроизводились как звуки [о] и [е], а правильность орфографии сверялась с разговорным произношением. Сформулированное таким образом системное правило орфо эпической нормы Б.А.Успенский подтверждает комплексом дока зательств, в числе которых следующие:

—    смешение ь и е не только в сильных, но и в слабых позипиях, то есть в тех случаях, которые не имеют отношения к процессу прояснения редуцированных (весе вместо вьсь, золоб- вместо зълоб-) (4);

—    исправления гиперкорректного характера (то есть приводящие к ошибке), которые появляются как результат стремления избавиться от фонетического написания, в этих случаях еры появляются на месте этимологических гласных полного образования (бъгъ вместо богь, тьбе вместо тобе) (5).

Независимо от того, каким образом изначально прочитывались Богослужебные тексты - с использованием сверхкратких или с заменой их на гласные полного образования — форма записи звуков, соответствующих этимологическим редуцированным, с течением времени претерпевала изменения. По отношению к крюковым рукописям Д.Разумовский (6) дает следующую периодизацию процесса этих преобразований.

Период старого истинноречия длился до XV в., предпосылки формирования новых тенденций имели место еще в XIV в. Над каждой полугласной буквой в книгах этого времени проставлены нотные знаки. С изменениями в системе языка "предки наши стали затрудняться произношением полугласных букв и ... исполнением звуковаго знака, стоявшаго над буквою полугласною" (7). В XV в. произошли перемены в системе записи этимологических редуцированных, ознаменовавшие начало периода раздельноречия. На месте еров в певческих книгах в той или иной мере последовательно стали писать буквы о и е, обозначавшие звуки полного образования, родственные редуцированным. 

Этот этап в истории православных песнопений завершился к середине XVII в., когда изменившиеся приоритеты дали повод к установлению в певческих текстах нового истинноречия. Крюковые рукописи исправлялись "на речь" - то есть вербальный текст песнопений приводился в соответствие с современной произносительной нормой.

Раздельноречная традиция исполнения Богослужебных песнопений на протяжении более чем двух столетий признавалась естественной и правомерной. И только в середине XVII в. в "Сказании о различных ересях и хулениях на Господа Бога и на Пречистую Богородицу, содержимых от неведения в знаменных книгах", принадлежащем перу инока Евфросина, впервые встречается негативная оценка подобной формы пения, в которой "всякия глаголы буквами лишними переломаны” (8).

Формирование нового отношения к раздельноречию обозначило различие двух моделей молитвенного общения с Божественным миром. В одной из них слово обращено в мир, в другой - к Божественной сущности, потому может выходить за пределы своего земного понятийного облика. Раздельноречие в контексте второго образца молитвы - молитвы Духом - является органичным атрибутом формы высказывания, поскольку для людей, язык которых в мирской жизни не знает реликтов архаического произношения, такое слово удалено от своего земного аналога.

Генезис подчеркнуто внематериального молитвенного слова связан с эстетической концепцией "ангелогласного" пения, которая была унаследована Русским православием от Византийской церкви (9). В русских источниках она обнаруживает свое существование с XI в. Одно из первых упоминаний встречается в "Слове о законе и благодати" митрополита Илариона (середина XI в.) II этом тексте церковное пение, уподобленное Божественному, расценивается с эстетических позиций - как украшение величественного города Киева, благоденствующего под началом Владимира Святославича. Сочинение более позднего периода — Слово Кирилла, епископа Туровского "О снятии тела Христова с Креста" - устами Иосифа Аримафейского передает идею уподобления зем ного пения небесному в следующих словах: "Кыя ли надгробный песни исходу Твоему воспою, Ему же в вышних немолчными гласи серафимы поют" (10).

Бесплотные ангельские силы в христианской теологической системе представлены как "служебные духи", призванные осуществлять коммуникацию между царствами Небесным и земным. Причастные к Божественному порядку, они излучают Божественную гармонию, приобщая к ней земные обители. Их "бесплотное немое действие", "умный возглас" и есть ангельское пение. Недоступное восприятию физическому, оно может быть постигнуто иным, духовным каналом восприятия.

Пение клироса в этой многоуровневой системе коммуникации должно быть уподоблено пению ангельскому, ибо только таким образом можно достичь изначальной Божественной гармонии, к чему устремлены души участников литургии. 

Основу подобного понимания соподчиненности небесного и земного миров и механизмов их взаимодействия составляет модель мира, созданная Платоном. Стержневой принцип соотношения идеи и ее реализации в предметном мире стал ориентиром для многочисленных более поздних общеэстетических теорий, в том числе отличающихся от платоновской системы содержательным рядом, но сохраняющих ее структуру. В их число входят теория образа Плотина, получившая развитие у Климента Александрийского, псевдо-Дионисия Ареопагита (11).

В системе эстетического знания Иоанна Дамаскина эта теория в детализированном виде применена по отношению к иконическим изображениям. Религиозно-сакральные функции данного типа образов близки пониманию роли пения в Русской православной системе:

-    иконический образ не замкнут на самом себе, он предназначен возводить ум воспринимающего "через телесное созерцание к созерцанию духовному";

-    иконы и предметы культа содержат "Божественную благодать", которая может проявить себя в действии — сотворить чудо;

-    посредством иконы верующие могут приобщиться к священным событиям, иметь возможность "освящаться через них и возбуждаться к ревностному подражанию" (12).

Концепция ангелогласного пения содержит многочисленные функциональные аналогии перечисленных свойств иконических образов. Так, форма передачи небесной благодати предполагает непосредственное соприсутствие бесплотных сил в момент пения прихожан: "В нашем хоре незримо участвуют и горнии силы, потому что и горнии хоры, херувимы и серафимы заняты тем же - непрестанно воспевают Бога" (13). 

Большое значение имеет и этический аспект певческой практики, состоящий в преобразовании человеческой сути под воздействием Божественного начала: "Духовные песни обладают великой пользой, назиданием и освящением и служат руководством ко всякой добродетели, потому что слова их очищают душу и Дух Святой скоро нисходит на человека, поющего эти песни" (14). Эта функция Богослужебного певческого искусства присуща в первую очередь той разновидности молитвенного слова, которое осуществляет передачу Божественной энергии в мир, и потому облик его приводится в соответствие с земными понятийными формами.

Направленность песнопений на совершенствование нравственного состояния прихожан актуализировалась в XVII в., с чем связана и история преобразования произносительной нормы в певческих текстах. Именно в это время проблемы социо-культурного характера стали проявляться в радикальных формах. Острота постановки многих вопросов связана, в том числе, и с возникшими сложностями в общественной жизни России начала века, которые усилили страстное стремление укрепить позиции государства как претендующего на роль Всеправославной империи и "Третьего царства". В понимании россиян это требовало большего внимания чистоте духовной жизни, утратить которую боялись, имея пример Рима и Царьграда, за прегрешения лишившихся роли центров христианской культуры.

На этом культурно-историческом фоне были подняты вопро сы, касающиеся элементов культового действа, которые, наряду с проблемами этического и религиозного воспитания нации, стали поводом к созданию движения Боголюбцев. Некоторые из них касались различных аспектов практики Богослужения. Раздельноречие оказалось в кругу целого блока проблем, связанных с формой восприятия молитвенных текстов. Так, несообразными стали считаться глоссолалические вставки в мелизматических распевах, разного рода "хабувы" и "аненайки".

Большой резонанс получила проблема многогласия - особого хода совершения службы, при котором несколько различных текстов исполняются одновременно. На церковном Соборе 1651 г. под воздействием ревнителей благочестия было установлено единогласие в качестве единственно возможной формы чинопосле- дования, однако в документах рубежа XVII—XVIII вв. еще фигурируют указания на необходимость искоренения многогласной практики Богослужения.

На раздельноречие также было наложено вето. Своим указом от 1652 г. царь Алексей Михайлович обязал: "о церковном знаменном пении предел учинити, еже бы всякое пение было во истинноречном пении везде во градех, честных обителех и селах устроено равночинно и доброгласно". Для приведения в исполнение данного распоряжения была создана комиссия из четырнадцати знатоков церковного пения, которые занялись правкой хомового текста "на речь". Работа комиссии была приостановлена в связи с эпидемией чумы в Москве и возобновлена в 1668 г. группой из шести человек во главе со справщиком Печатного Двора Александром Мезенцем (15). Корректировка раздельноречных певческих текстов была исходным и одновременно завершающим пунктом официального вмешательства государства в сферу церковного книжного дела.

На Соборе 1666-1667 г., ознаменовавшем раскол Русской православной церкви, единогласие и наречное пение были окончательно узаконены официальной ее ветвью. Причина возникших разногласий, имевших столь серьезные последствия, была далека от тех принципиальных проблем соблюдения чистоты веры, некогда поднимавшихся Боголюбцами. Ее суть сводилась к сохранности совершенных Никоном в 1655 г. и к тому времени уже устоявшихся изменений в Уставе. С одной стороны, эти перемены противоречили позиции ревнителей благочестия, так как отвергали исконный русский Устав, более древний, нежели современный греческий, с другой, — следовали их призывам к укоренению таких форм Богослужебной практики, которые учитывали, в первую очередь, законы восприятия. Единогласие и наречное пение ставились в позицию единственно возможных исходя из их целесообразности дидактического порядка: культовое действо должно стать доступно восприятию прихожан во всех деталях, следовательно, тексты — быть разборчивыми (без наслоений одного на другой), понятны (не вступать в противоречие с современной произносительной нормой) и не выходить за пределы разумного в формах украшений (исключать распевы с внесмыловой подтекстовкой). Согласно позиции Боголюбцев, соблюдение этих условий ведет к подлинному слиянию двух миров — сакральной цели литургии.

Один из наиболее ярких представителей религиозной мыслителей XVII    в. — протопоп Аввакум (наиболее молодой из Боголюбцев) — продолжил дело своих сподвижников. Ссылаясь на решения Стоглавого Собора, он призывал следовать своему примеру: "... А церковную службу я сам читаю и пою единогласно, а песнопения пою в соответствии с речью, по печатным книгам слово в слово: крюки в роспевах мне не дороги" (16).

Те же идеи были воплощены в реформе Никона, являвшегося первоначально одним из представителей Боголюбцев. Но трагическая история раскола началась с того, что вместе с внедрением этих нововведений был отвергнут Русский Устав — достояние Церкви, что и вызвало волну протеста приверженцев истинного православия.
В противовес преобразованиям Никона старообрядцы сохранили прежние формы церковной службы. Однако сохранение раздельноречия не стало обязательным для всех последователей древлеправославной веры: следование этой манере исполнения песнопений или отказ от нее стали одним из признаков, которые отличают представителей разных толков.

К соблюдающим истинноречную манеру пения относятся старообрядцы, приемлющие поповство. Однако и в поповских общинах встречалось раздельноречное пение. Так, у ветковских староверов первоначально было принято пение хомовое, но в начале XVIII в. оно было заменено наречным (17).

Наряду с этим существуют примеры неприятия раздельноречия беспоповцами, как то происходило в случае с купцом Гавриилом Артамоновым, относящимся к федосеевскому согласию. Он был объявлен собратьями по общине еретиком за созданный в 1750 г. трактат "О хомовом пении". Свою позицию автор объясняет тем, что «... хомовое пение богословию разрушает, разум в речении развращает, печатным книгам не согласует, грамматике противится, в простых речах раскол творит..., слышащих простых людей не вразумевает..., во всем несогласно, во всем противно, во всем несходно" (18). 

Также раздельноречное пение могло сохраняться и за пределами старообрядческой традиции. Например, хомовое пение использовалось архангелогородскими поморами (не из числа староверов) вне церкви - в домашнем обиходе, на кладбищенских литиях, при этом в храме полагалось петь "на речь" (19).

Проблема раздельноречия не утратила актуальность и в XX в. Так, на рассмотрение Первого Всероссийского Собора поморцев, состоявшегося в 1909 г., были поставлены следующие вопросы: "Какое пение правильное: на-он (раздельноречное) или наречное? Можно ли наречное пение называть еретическим и разделяться из-за этого?". Вердикт, зафиксированный в "Деяниях" Собора, гласит: "Пение на-он и на-речь предоставляется усмотрению прихода. Ни то, ни другое не хулить и из-за этого не крамолиться и не разделяться" (20).

На Курганском Соборе 1926 г. В.К.Чуевым в качестве аргумента в пользу подлинности сведений о существовании наречного пения в дониконовский период была представлена рукопись "Ирмосов новонаречного текста". Содержащаяся в ней подпись — "в 1652 году старцем Авраамием" - должна была засвидетельствовать правоту представившего ее. Однако Собор не согласился с выдвинутым доказательством ввиду того, что в 1652 г. началась правка книг Первой правительственной комиссией (21). 

Как очевидно, раздельноречие имеет подоплеку быть как отвергнутым (законы восприятия требовали отождествления "неясных" певческих текстов и нормативов разговорной речи), так и соблюдаемым (охранительные тенденции и возможность в невербальной нормы коммуникации в молитвенном акте). В итоге проблема правомерности использования данной формы пения остается для каждой общины вопросом индивидуального выбора. При этом приверженцы раздельноречия ссылаются на то, что контакт с Богом совершается и помимо понятийных форм, его противники - на необходимость унификации певческих и читаемых текстов.

Так или иначе, принятие или отрицание раздельноречного пения на данном этапе его существования является не только отражением установок эстетического характера. В рамках одной традиции наряду с раздельноречными текстами используются и тексты истинноречного образца. Помимо этого в пределах одного песнопения далеко не все позиции этимологических редуцированных сохранены в виде раздельноречия, часть из них оказывается утраченной. Степень сохранности этих элементов текста зависит от формы бытования конкретного текста: жанровые ограничения, частота исполнения в годовом круге чинопоследования, взаимодействие с речевыми формами (текст псалмов в одних случаях читается, в других - поется, при этом принимает свойства произносительной нормы современного образца) определяют облик фонетической организации вербального ряда песнопений. Также значимыми являются закономерности структурной организации напева: местоположение в музыкальной строке (многосоставной в стилистическом отношении), зависимость от попевочного свода песнопений, его графических (невменных) реализаций (предрасположенность одних знаков к сохранению раздельноречных элементов, а других - к утрате).

Таким образом, проблема функционирования раздельноречной манеры пения в традиции старообрядцев поморского согласия представляет интерес как явление сложной природы. Оно обусловленно многочисленными закономерностями общеэстетического, теологического и исторического порядка, которые выступают в комплексе с имманентно-музыкальными, семиотическими и текстологическими принципами организации песнопений. Изучение их направлено на поиск механизмов, регулирующих процесс адаптации раздельноречных текстов в разные исторические периоды, в том числе и современные его формы, используемые в Богослужебной практике староверов.

Примечания


 1.    Успенский Б.А. Одна архаическая система церковнославянского произношения (Литургическое произношение старообрядцев-беспоповцев) // Успенский Б.А. Избранные труды. Т.З: Общее и славянское языкознание. М., 1997; он же. Русское книжное произношение XI—XII вв. и его связь с южнославянской традицией (Чтение еров) // Успенский Б.А. Избранные труды. Т.З: Общее и славянское языкознание. М., 1997. (Далее — Успенский).
2.    Иванов В.В. Историческая грамматика русского языка. М., 1983. С.80.
3.    Успенский. С.197.
4.    Там же. С. 146.
5.    Там же. С.195, 158.
6.    Разумовский Д. Церковное пение в России. Вып.1. М., 1867. С.63-78.
7.    Там же. С.64.
8.    Музыкальная эстетика России XI—XVI11 веков / Сост. текстов, перев. и общая вступ. статья А.И.Рогова. М., 1973. С.72.
9.    Владышевская Т.Ф. Византийская музыкальная эстетика и ее влияние на певческую культуру Древней Руси // Византия и Русь. М., 1989.
10.    Художественно-эстетическая культура Древней Руси / Под ред. В.В.Бычкова. М., 1996. С.286.
11.    Иоанн Дамаскин, преподобный, Три защитительных слова против порицающих Святые иконы или изображения / Пер. с греч. Репринтное издание. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1993; Бычков В.В. Малая история византийской эстетики. Киев,1991.
12.    Там же.
13.    Настольная книга священнослужителя. Т.5. М., 1986.
14.    Там же.
15.    Музыкальная эстетика России XI-XVIII веков. М.,1973.
16.    Там же. С.90.
17.    Успенский. С.205.
18.    Музыкальная эстетика России XI—XVIII веков. С.93.
19.    Успенский. С.205.
20.    Парфентьев Н.П. Памятники древнерусского певческого искусства и изучение истории духовной культуры (по материалам Урала XVII в.) // Культура и быт дореволюционного Урала. Свердловск, 1989. С.90.
21.    Там же



Прямая речь

"Старообрядческий раскол, которому уже более 300 лет, является трагедией Русской Церкви… Мы сейчас должны задумываться не столько о том, кто был прав, и кто был виноват во всей этой трагической истории, сколько о том, как исцелить те раны, которые были нанесены в течение более трех веков существования в нашей Церкви раскола…"
Митрополит Волоколамский Иларион
Художник оформитель — Бирюков Д.В.     Web2b — создание сайта