Б. П. Кутузов

Одежда и духовность

Санкт-Петербург

1996

 

По благословению Высокопреосвященнейшего Архиепископа ВАСИЛИЯ (Родзянко). © Борис Павлович Кутузов, 1996 © Издательство «Воскресенiе». ISBN 5-88335-006-2. Лицензия № 063336 от 20.04.94 г. 3ак. 320. Тир. 5000. Отпечатано производственным предприятием «Павел», С.-Петербург—Павловск, Коммунаров, 16.

 

Господь воцарися, в лепоту Ся облече... (Пс. 92,1).

Одеяйся светом, яко ризою... (Пс. 103,2).

 Одежда — это внешний вид, внешнее представление, внешняя информация о предмете, его внешнее самовыражение. Это то, что мы видим. Творец создал прекрасный мир, красота которого свидетельствует о красоте самого Творца, поэтому и сказано «в лепоту (красоту) Ся облече». «Облечеся Господь в силу и препоясася» — законы Вселенной непреложны, поэтому «в силу» и «препоясася». «Ибо утверди вселенную, яже не подвижится», — гласит далее вечерний прокимен стихами 92-го псалма.

Апостол Павел пишет в послании: «Желаю, чтобы и жены в приличном одеянии, со стыдливостью и целомудрием, украшали себя не плетением волос, не золотом, не жемчугом, не многоценною одеждою, но добрыми делами, как прилично женам, посвящающим себя благочестию». (1Тим. 2,9).

Итак, не подобает христианам украшать себя многоценными одеждами, —особенно это относится к лицам духовного звания, которым в церковнобогослужебной практике предписано к тому же носить только приличествующую его духовному званию одежду, причём предпочтительно тёмного цвета, согласно древним традициям (1).

В Церкви цвет одежды символичен. Новокрещённого облекают в новую, белую одежду — символ духовной чистоты. В Богородичные праздники по церковной традиции духовенство облачается в голубые ризы — символ целомудрия и чистоты; в праздники, посвящённые памяти мучеников, — красные, символизирующие мученическую кровь. Тёмная одежда монахов — знак покаяния, плача о грехах.

Святитель Игнатий (Брянчанинов) I пишет в правилах для новоначальных иноков: «Цветных подрясников и подкладок под рясами не иметь: такая одежда нейдёт для плачущих об умершей душе своей; им идёт одежда чёрная, в которую облекаются человеки в знак своей глубокой печали. Новоначальному необходимо соблюдать это правило, потому что душа его собразуется состоянием своим состоянию тела, и не может удерживать в себе чувства покаяния, когда тело украшено пышною и блестящею одеждою. От роскошной одежды являются в новоначальном тщеславие и ожесточение, плоть его оживает для блудных ощущений и движений. Грешнику неприлично иметь красивую одежду, иначе он будет подобен повапленному и позлащённому гробу, снаружи светлому и богатому, внутри же — со смердящим трупом» (2).

Первые люди до грехопадения, обитая в Раю, одежды не имели. Как говорит Писание: «И были оба наги, Адам и жена его, и не стыдились» (Быт.2,25). Не стыдились — потому что были духовно чисты и безгрешны. Это трудно вообразить современному человеку! Но в церковной истории есть много примеров достижения христианскими подвижниками этого духовного уровня, когда они становились нечувствительными к плотским соблазнам. Отсутствие стыда поэтому и есть либо признак святости, либо — крайней греховности, проявляющейся в безстыдстве.

Одежда для первых людей стала необходимой именно после грехопадения: «И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги, и сшили смоковные листья, и сделали себе опоясания». (Быт. 3,7).

Если раньше нагота являлась символом детской невинности и чистоты первых людей, то после грехопадения мучительное ощущение ее стало знаком чувственности и греха. «Внешнее око, — говорит Ориген, — открылось после того, как закрылось духовное» (3).

Итак, первой и главной причиной появления одежды в обиходе людей был стыд, явившийся сам по себе плодом греха. Первой же одеждой человечества, как свидетельствует Библия и историческая наука, были простые опоясания. Библия повествует и о дальнейшей истории развития человеческой одежды: «И сделал Господь Бог Адаму и жене его одежды кожаныя и одел их». (Быт. 3,21). Одежды (в славянском переводе «ризы»), нечто большее, чем простые опоясания из листьев, сделал людям из кожи Сам Бог и одел их, указав таким образом на необходимость одежды для людей в их новом состоянии после грехопадения.

Защита от холода и зноя — таково второе предназначение одежды для людей, отпавших от Бога, постепенно теряющих в последующих поколениях физическую выносливость. Одежда — это защита от внешней враждебной окружающей среды, поскольку следствием грехопадения явилось также нарушение гармонии между человеком и Вселенной. Грехопадение — космическая катастрофа: «Проклята земля за тебя, ... терние и волчцы произрастит она тебе». (Быт. 3.17, 18).

Библия сообщает также о установлении Богом особых священных одежа для священников древней церкви: «И сделай священные одежды Аарону, брату твоему, для славы и благолепия» (в славянском переводе: «И да сотвориши ризу святу Аарону брату твоему в честь и славу» (Исход 28.2).

Итак, священные одежды — в честь и славу.

«Да сотворят ризу святу Аарону, в нейже имать священнодействовати Мне во святилище». (Исход.28,4). Далее следует подробное описание одежды, изготовление которой Моисей должен поручить «премудрым умом», людям искусным в художестве и ремеслах. Эти особые одежды должны были служить внешним отличием священнослужителей от простого народа, кроме того, «риза свята» употребляется только при священнодействии. Павел Флоренский говорит, что даже мipcкие одежды в христианском быту вовлекаются в область культа, освящаются прикосновением к христианским телам. Известно, что одежды апостолов исцеляли больных, так же как и одежды и личные вещи христианских подвижников разных веков.

Такова предыстория одежды, которая может нам помочь ответить на вопрос, какой должна быть современная одежда.

Как мы выяснили, главной причиной появления у первых людей одежды была необходимость сокрытия отличий пола. И если наши предки после преступления заповеди сделали всего лишь опоясания, то Создатель, одел их в кожаные одежды, закрывающие, по-видимому, уже всё тело. Этим было положено начало табуизации полового сознания и поведения: секс, можно сказать, был посажен на цепь, а через некоторое время людям дана была заповедь: «Не прелюбодействуй».

Протоиерей Александр Шмеман, говоря об антиномичном отношении Церкви к сексу, замечает, что в этом вопросе невозможно отделить свет от тьмы. Если онтологически природа человека благая, все же эта природа — падшая, поэтому секс, будучи связан с даром любви, является средоточием трагической двусмысленности. Два полюса и двигателя секса — любовь и похоть — безнадёжно смешались, и невозможно отделить и изолировать одно от другого. Секс в той степени, в какой он отождествляется с похотью, целиком принадлежит «этому мipy», чей «образ проходит», и который в теперешнем образе не наследует Царствия Божия. Некоторые религиозно-философские учения отождествляют секс со злом, но Церковь не приемлет этого взгляда. Она не «освящает» секс, но и не проклинает его; заповедуя целомудрие даже в брачном союзе, Церковь в то же время благословляет чадородие.

Говоря о неизбежной и трагической для человека двойственности секса, прот. А. Шмеман указывает в качестве единственного выхода из этого положения на строгое соблюдение религиозных предписаний. Закон, явленный Богом, освобождает человека в значительной мере от тёмной и иррациональной (безрассудной) тирании секса, делает секс служанкой (хотя и двусмысленной) любви, а не ея хозяином или ея единственным содержанием (4).

Вероятно, если страсть, похоть — болезнь, то одежда, можно сказать, ничто иное, как лекарство. Если бы не увидел, то и не пожелал бы, а если бы не пожелал, то, без сомнения, и не согрешил бы — такова логическая последовательность. Христианская аске- тика говорит именно об этом: «Не будем смотреть на женщин... Не дадим воли глазам своим» (5). Одежда и выполняет эту функцию — не даёт воли глазам. В духовном отношении эта функция одеяний — профилактическая, запретительная. Носить одежду падшим людям повелел сам Бог, будучи премудр и милосерд. Назначение одежды в духовном плане полностью соответствует целям христианской аскезы: «В борьбе с движениями похоти плотской почитай для себя крепким оружием удаление от лицезрения женщин, потому что противник не может произвести в нас того, что в состоянии сделать природа силою своею. Не думай, что природа забывает о том, что естественно всеяно в неё Богом для чадородия и для испытания пребывающих в сем подвиге. Но удаление от предметов вожделения умерщвляет в членах похоть, производит забвение о ней и истребляет её» (Св. Исаак Сирин) (6).

И, конечно, если «всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем» (Мф. 5.28), то лучше совсем не смотреть, а одежду носить скромную, не соблазнительную; идеальная в этом отношении одежда — монашеская.

В некоторые русские монастыри женщинам вход был воспрещён именно по этой причине: чтобы не видеть, чтобы устранить даже повод к соблазну. По этой же причине уже много веков нога женщины не ступала на св. гору Афон, знаменитый древний бастион православного монашества.

Главное назначение и роль одежды лежат прежде всего именно в этом контексте.

Правила целомудрия, данные Церковью людям, кроме пристойной одежды, предписывают также много всевозможных запретов и ограничений, связанных с полом: запрет говорить, писать и рисовать непристойности. Выработанные веками христианской цивилизации правила приличия, так называемые правила «хорошего тона» дают множество регламентаций в этом плане, например, недопустимо хотя бы малейшее проявление половых чувств публично мужу и жене (поцелуи, объятия). Все эти ограничения и регламентации ничто иное, как одежды, поведенческие ризы. Даже в животном мipe мы наблюдаем стремление уединиться, укрыться от посторонних глаз в период брачных игр, жизнь, продолжение рода, связанное с эросом, — тайна не этого мipa.

Есть вещи, о которых «стыдно и говорить» (Ефес.5.12), поэтому говорят иносказательно, что есть тоже одежда, покров приличия.

Быть обнажённым неприлично, о чём прямо сказано в Писании: «Се, иду, как тать: блажен бодрствующий и хранящий одежду свою, чтобы не ходить ему нагим и чтобы не увидели срамоты его» (Откр. 16.15).

Конечно, здесь речь идет не о вещественных, земных одеяниях, а о духовных, состоящих из праведности и чистоты, однако на примере земной одежды. О духовной же одежде идет речь в притче о званных на царский пир, под которым подразумевается Царство Божие: человек, пришедший на брачный пир не в брачной одежде, изгоняется вон (Мф.22.11 —14). Брачная одежда — духовная чистота, праведность. Это невещественные духовные ризы, «которые воспринимаются, как одежды, и являются неотъемлемой частью единого, духовно-телесного человеческого существа в состоянии обоженности и нетления» (7).

Вот этих духовных одежд Божественного света, которыми Бог облек их при создании, лишились Адам и Ева после грехопадения, и увидели, что они наги. Это свидетельствует, что человек создан Творцом не нагим, каково человеческое тело в условиях земной жизни. Человек имел и будет иметь, если заслужит, эти нетленныя духовные ризы, соответственно своему | духовному состоянию (8).

У преобразившегося на горе Фавор Спасителя не только лице просияло, как солнце, но и одежды «сделались белыми, как свет» (Мф.17.2) или, по свидетельству другого евангелиста, «блистающими, весьма белыми, как снег» (Мк.9.3), то есть преобразились из вещественных в невещественныя, нетленный одежды вечности.

Об этой одежде молятся верные: «Чертог Твой вижду, Спасе мой, украшенный, и одежды не имам, да вниду вонь; просвети одеяние души моея, Светодавче, и спаси мя».

Бог есть Свет, и в Нем нет никакой тьмы. «Ризу мне подаждь светлу, одеяйся светом, яко ризою, многомилостиве Христе Боже наш», — говорится в молитве.

Внешним, вещественным образом небесных одежд Вседержителя, ангелов и святых являются церковные богослужебные одеяния.

Итак, из вышесказанного следует, что идеальной одеждой для христианина является, несомненно, одежда монашеская, максимально скрадывающая фигуру, то есть признаки пола. Впрочем, это можно сказать и об одежде белого духовенства, поскольку подрясник и ряса у них того же покроя, что и у монахов.

Подрясник и ряса — это одежда, которую носил Сам Иисус Христос, поэтому можно сказать, что духовенство в этом буквально следует завету апостола Павла: «Подражайте мне, как я Христу» (I Кор. 4.16). Но ведь апостол сказал это не только священнослужителям, но всем христианам, поэтому на Руси до XVII века все носили одежду по этому образцу. Подрясник в русском быту стал кафтаном, а затем, несколько укороченный, полукафтаньем.

Старообрядцы, строго соблюдающие старые традиции, сохранили эту одежду до наших дней, заходя в храм, они надевают кафтан, носить который вне храма их отучили три века жесточайших гонений. Гонения на старообрядчество неминуемо переходили в гонения на всё исконно, традиционно русское, а значит, традиционно православное. Борода тоже может быть отнесена к одежде — это покров приличия для мужчин, — недаром старый Потребник называет обритое лицо «блудолюбным обликом».

Всеобъемлющая церковная реформа XVII века, которую, не преувеличивая, можно назвать катастрофой для Православия, коснулась и одежды. Традиционно русская одежда отвергалась, зато искусственно и принудительно внедрялись западные стили одежды. С. Смоленский, говоря о церковных хорах того времени, замечает: «Даже внешность церковных певцов, прежде бородатых и одетых в полукафтанья,  была изменена переодеванием их в польскую одежду с закинутыми назад разрезанными рукавами» (9).

Чрез полтораста лет подведём итоги:

Но хуже для меня

Наш Север во сто крат

С тех пор, как отдал всё

В обмен на новый лад:

И нравы, и язык, и старину святую,

И величавую одежду на другую –

По шутовскому образцу... (10).

Именно, по шутовскому образцу, «рассудку вопреки, наперекор стихиям». Если непредвзято взглянем на нашу сегодняшнюю одежду, то, вероятно, придём к выводу, что она карикатурна, что современный человек потерял чувство красоты.

Особенно враг посмеялся над людьми в XVIII веке: на голову надел им парик, обсыпанный мукой, а сверху еще треугольник; женщин оголил сверху, а мужчин снизу (трико в обтяжку). (21)

Современная вакханалия бесстыдства, где главным застрельщиком выступает телевидение, по-видимому, в комментариях не нуждается, — бес блуда спущен с цепи.

Но даже если говорить о современной «приличной» одежде, может ли кургузый пиджак сравниться с величавой одеждой прошлого, о которой вспоминал с сожалением не один Грибоедов?

В отношении же ношения женщинами мужской, а мужчинами порой женской одежды можно сказать, что на это есть прямой запрет в Священном Писании: «На женщине не должно быть мужской одежды, и мужчина не должен одеваться в женское платье, ибо мерзок пред Господом Богом твоим всякий делающий сие». (Второзак. 22. 5).

Толковая Библия поясняет: цель этого законодательства — предохранить людей от всякого рода противоестественных смешений. Обычай переодевания в одежды иного пола, связанный с противоестественными формами разврата, практиковались у некоторых языческих народов (11).

С этим же связан культ гермафродитизма в некоторых эзотерических оккультных течениях.

Воистину, ничто не ново под луной, всё это уже было, и в своё время люди получили от Творца грозное предупреждение: «Всем этим осквернили себя народы, которых Я прогоняю от вас: и осквернилась Земля, и Я воззрел на беззаконие ея, и свергнула с себя Земля живущих на ней. А вы соблюдайте постановления Мои и законы Мои и не делайте всех этих мерзостей..., чтобы и вас не свергнула с себя Земля, когда вы станете осквернять её, как она свергнул а народы, бывшие прежде вас» (Левит. 18.24—28).

И разве мы не являемся свидетелями постепенного исполнения этого предупреждения? Разве не исполняется на наших глазах пророчество: «Положил есть реки в пустыню и исходища водная в жажду, землю плодоносную в слатину от злоб живущих на ней» (Пс.106, 34)?

Но нет, даже престарелые модницы, желая прельщать, наряжаются в tight fitting pants, подражая похотливой молодости, однако своим видом уже вызывая лишь отвращение и тошноту. А это издевательство над остатками своих волос, порой невообразимой расцветки, ресницами и бровями? Воистину, кого Бог решил наказать, того лишил разума.

Специально уродливые прически и одежда, практикуемые панками, — это уже сознательный или неосознанный бунт против Творца.

Причёска и косметика — это внешний вид, следовательно, могут быть отнесены к одежде.

По словам Павла Флоренского, одежда является частью тела, продолжением тела, и поэтому таинственно связана с духовным существом человека: «Одежда — часть тела. В обыденной жизни — это внешнее продолжение тела... одежда отчасти врастает в организм» (12). Одежда отображает духовную сущность человека. Известно давнее изречение: стиль — это человек (в данном случае стиль одежды).

Даже современная, далеко не величавая, одежда имеет свои степени приличия или вольности. Одежда строгая — подтягивает, дисциплинирует, а фривольная, непристойная — развращает. Форма в какой-то мере притягивает содержание. Благородная одежда как бы понуждает человека вести себя соответственно, порядочно. Поэтому понятно требование 27-го правила VI-го Вселенского Собора: «Никто из числящихся в клире пусть не одевается в несвойственную одежду, ни живя в городе, ни находясь в пути» (13). Для священника, носящего рясу не только в храме, но повсеместно, постоянное напоминание самой одеждой о своем сане может быть только благотворным. Действительно, священник в светских одеждах в мipском коловращении внешне ничем не отличается от окружающих, он как бы захватывается общим потоком и порой может незаметно для себя поддаться психологии общей людской массы, снизить для себя нравственные требования, поддаться иллюзии общности (но кое общение света с тьмой?).

Искоренение Петром I русского костюма Белинский комментировал так: «Что ни говори, а даже фрак с сюртуком — предметы, кажется, совершенно внешние, немало действуют на внутреннее благообразие человека. Пётр I это понимал и отсюда его гонение на бороды, терлики, шапки-мурмолки и все другие заветные принадлежности московитского туалета» (14).

Высказывание приведено ради принципиальной мысли: одежда «немало» действует на внутреннее благообразие человека». Отсюда видна важность выбора человеком той или иной одежды, важность вообще внешнего вида, в том числе и манеры поведения.

С другой стороны — мало что характеризует человека, окружающую его среду, общество, в котором он живет, как костюм, манера одеваться.

Это отмечено и в поговорке: «По платью встречают, по уму провожают».

Возврат средневекового западного христианского мipa к язычеству, то, что позднее секулярное мышление наименовало Возрождением, диктовало и соответствующую моду на одежду: мужской костюм — штаны выше колен и чулки, либо полностью трико в обтяжку с коротким камзолом, почти по образцу наряда современных балерин (воистине «по шутовскому образцу», «рассудку вопреки, наперекор стихиям»), женская мода диктовала обнажение сверху в пределах возможного. В изобразительном искусстве в эту эпоху, как и подобает язычеству, особое развитие получает культ обнаженного тела, непристойность, бесстыдство преподносятся как великое (и даже святое) искусство. Стереотипы — великая вещь, надо уметь их создавать.

Пётр I, искореняя истинно православное, усердно внедрял на Руси и шутовскую одежду нового язычества и его искусства, хотя и маскирующееся под христианское, но по сути своей являющееся антихристианским. Точнее, это был отход от христианства, измена самому духу христианства с его строгой нравственностью и духовностью, неотмiрностью. Неоязыческое искусство Возрождения — это уже плотское, вполне мipcкoe искусство, хотя и использующее сюжеты на Евангельские темы, но трактующее их в духе языческого мышления, используя также соответствующие формы выражения, присущие плотскому мiровосприятию. Декларативная нравственность этого искусства — всего лишь фарисейский фиговый листок (уступка протестам церковных деятелей), нисколько не скрывающий порой кощунственно развратный характер отдельных образцов, а то и направленный (Рубенс) живописи, скульптуры (Торвальдсен, хотя это и представитель классицизма начала XIX века, но и наследник идей Возрождения) и прочих искусств.

Таким образом, западное Возрождение путём его искусственного переноса на российскую почву много способствовало деградации русского костюма.

Не пришло ли время говорить о возврате к традиционной русской одежде? Попытки возродить исконно русские формы одежды уже делались Сергеем Тимофеевичем Аксаковым и его сыновьями Константином и Иваном, — однако это им было официально запрещено — и во второй половине XIX века гонение на всё русское не ослабевало. Не скажем ли мы, их наследники, теперь: «се, время благоприятное»?

Начать дело возрождения традиционной русской одежды, вероятно, полагается священнослужителем, да и не Сам ли Бог велит им делать сие, коль скоро было даже постановление Вселенского Собора с запретом носить клиру несвойственную одежду, что подтверждается также каноническими предписаниями. В настоящее время редко, но ещё можно увидеть батюшек, не снимающих подрясника ни при каких обстоятельствах, даже при возделывании огорода — эти пастыри пользуются большим уважением своей паствы да и среди нецерковного мipa. Это — их служение свидетельства. Ведь если в военное время солдат должен постоянно носить военную форму, то не тем ли паче воин Царя Небесного? А ведь невидимая духовная брань никогда не прекращается. Солдаты, видя в бою своего командира в форме и при регалиях, ободряются духом, не тем ли паче ободряются верующие, видя пастырей в священнических одеяниях не только в храме, но и в обыденной жизни? Наконец, церковная ряса сама по себе — это уже проповедь, почему оголтелые атеисты и стремились в не столь давние времена издать государственный закон, запрещающий священникам ношение подрясника, рясы вне храма. Закон этот так и не был принят.

Ранее уже говорилось, что православное духовенство носит одежду, в том числе и повседневную, по образу одеяний Самого Иисуса Христа. Но ведь каждый христианин является воином Царя Небесного, поэтому одежда мiрян на Руси до никоновской реформы также подражает этому образцу, лишь в деталях отличаясь от одежд духовенства.

Кафтан — распространенная на Руси форма м1рской длиннополой одежды, сохранившаяся и до наших дней у старообрядцев. В XVI веке в русских городах были специалисты-портные — кафтанники, шившие кафтаны летние и зимние, уличные и комнатные. Длина кафтана была сначала до лодыжек, позже — до колен; короткий в талию кафтан назывался полукафтаньем. Терлик — сравнительно короткий вид кафтана из легкой ткани, плотно облегающий фигуру. Известны также однорядки — уличная длинная одежда; опашни - летняя одежда; охабни, летники — верхняя длинная женская одежда; зипун, облегающая довольно короткая куртка, надевалась поверх рубахи под кафтан (15).

В IX — XIII вв. русияне носили рубахи длиной до колен или ниже (мужские). Рубахи носили навыпуск, поверх штанов, подпоясывая узким ремнем с металлической пряжкой. Женская рубаха с длинными рукавами делалась длинной, до ступней («до полу»), но могла быть и до икр. Иногда такой была и мужская рубаха, особенно у крестьянских мальчиков. К XVII веку у крестьян рубаха укорачивается до колен, а у горожан становится ещё короче. Знатные люди даже в начале XVII века носили рубахи длиной ниже колен (16).

В старообрядческом быту и до наших дней сохранилась рубаха-косоворотка, которую они по традиции носят навыпуск, подпоясывая узким ремнем. По требованию Целомудрия всё тело, кроме лица, должно быть закрыто одеждой, и в старообрядческой церкви молиться можно, если в рубашке, то обязательно с длинными рукавами, а по всей строгости-то и в кафтане с лестовкой в руках. А у особо строгих поморцев даже письменное предупреждение у входа в храм, запрещающее вход туда лицам в неприличном одеянии, в частности, женщинам в брюках и с непокрытой головой. Последнее, кстати, основано на предписаниях апостола Павла женщинам замужним молиться Богу с покрытой головой (I Кор. 11.13). Но русские традиционные правила приличия требовали, чтобы волосы у женщин и девушек были всегда покрыты, выйти на люди «простоволосой» считалось бесчестием, отсюда и пошло выражение «опростоволоситься». Нынешние девицы с распущенными волосами демонстрируют этим, конечно, не скромность и не целомудрие.

Скажут, что современная одежда, хотя и проигрывает древним в красоте и убранстве, зато удобна в работе. Но на это можно возразить, что нашим предкам длиннополая одежда не мешала работать,— закатывал бы лишь рукава, а уж качество работы в старину было куда выше нынешнего ! Наконец, об удобстве... Современные модницы, как известно, накручивают с вечера на голову бигуди и с такой конструкцией спят всю ночь, однако на неудобства не жалуются, во всяком случае они их не останавливают, — и всё это ради суетной цели.

Цель же благопристойной одежды — помочь человеку стать самому благопристойным (форма, повторяем, притягивает содержание),— можно ради такой цели и какие-то неудобства потерпеть. Первым же из этих неудобств будет преодоление так называемого террора среды, несколько болезненное для некоторых преодоление эффекта непохожести на всех. Впрочем, если даже и все носят безобразную одежду, стоит ли им в этом подражать, только ради того, чтобы не выделиться из их среды? Вряд ли кто-нибудь будет утверждать, что обычный летний мужской костюм, рубашка, заправленная в брюки, — красивая одежда. Люди, склонные к полноте, имеют просто карикатурный вид в подобном наряде — выпирают части тела, которые испокон веков принято было скрывать одеждой. Русская косоворотка навыпуск с поясом — не самое ли естественное и приличное?

Пожалуй, легче всего начать возврат к традиционным формам национальной одежды с русской рубахи.

В отношении обуви следует сказать, что историки-исследователи считают, что название «лапотная Русь» не соответствует исторической действительности. Так, Г. Громов сообщает, что в рисунках русских мастеров и в документальных русских источниках нет изображения лаптей. Традиционная русская одежда — сапоги. Даже изображая нищих и странников в книжных миниатюрах и на фресках, чтобы подчеркнуть бедность человека, рисуют его в постолах или опанках, кожаной обуви, охватывающей только стопу. Лишь иностранцы упоминают плетёную обувь у простолюдинов, указывая иногда, что она плелась из лыка (17).

Итак, не исправим ли наши нравы возвращением к нравственной одежде?

Приведя выше высказывания современного богослова-философа о сексе, вероятно, не лишне, а, может быть, и необходимо, привести также высказывания на эту тему одного из отцов Церкви. Это, пожалуй, малоприличное слово, изобретённое нашим развращенным веком, не было известно святителю Иоанну Златоустому, он говорит просто о браке, девстве, целомудрии и развращённости. Учение этого великого святого значительно проще и понятнее, чем современных философов. У него нет рассуждений о трагической двусмысленности брака — всё проще, однозначней и прямолинейней.

В согласии со Священным Писанием святой Иоанн Златоуст говорит, что брак появился лишь после грехопадения первых людей, являясь следствием этого грехопадения. «Если бы Адам и Ева, повинуясь заповедям Его, удержались от наслаждения древом познания добра и зла, не оказалось бы недостатка в способе, как размножить род человеческий» (18). То есть возможно было размножение людей без брака? Святой Иоанн Златоуст говорит, что — да. Это свидетельствует против тех, кто ищет повода уклониться от подвига девства, прикрывая своё небрежение или слабость воли ссылками на необходимость размножения или восполнения человеческого рода.

«Первозданный жил в Раю, а о браке и речи не было. Понадобился ему помощник, - и он явился; и при этом ещё брак не представлялся необходимым. Его не было бы и доселе, и люди оставались бы без него живя в раю, как на небе, и наслаждаясь беседою с Богом; плотская похоть, зачатие, болезни чадородия и всякая вообще тленность не имели бы доступа ( к их душе... Когда же (первозданные) преслушались Бога и сделались землею и пеплом, то вместе с тою блаженною жизнию утратили и красоту девства, и оно, вместе с Богом, оставило их и удалилось... Видишь ли, откуда получил своё начало брак и отчего он оказался необходимым? — продолжает св. Иоанн, — от преслушания, от проклятия, от смерти. Где смерть, там и брак; не будь первой, не было бы и последнего. Но девство не имеет такой связи (со смертию), оно всегда полезно, всегда прекрасно и блаженно»14.

В рассуждениях св. Иоанна Златоуста нег и намека на какую-то двусмысленность брака. Это, как и одежда, необходимость, вызванная болезнью, состоянием после грехопадения. После грехопадения людей Бог одобрил употребление ими одежды и даже научил как ею пользоваться. Сам сделал их нашим праотцам и, как сказано, одел их» (Быт. 3, 21) то есть не

просто посоветовал, но предписал носить одежду. Несомненно, Творец сделал первым людям одежду длиннополую, возможно, приближающуюся по виду к той, какую носил Иисус Христос.

Так и брак — необходимость, вызванная той же болезнью, следствием отпадения от Бога. Св. Иоанн Златоуст даже и называет брак одеждой рабской, смертной. «Пока они (Адам и Ева) не были уловлены диаволом и почитали своего Владыку, дотоле и девство продолжало украшать их более, нежели царей украшают диадема и золотые одежды; а когда они, сделавшись пленниками, сняли с себя это царское одеяние и сложили это небесное украшение, и приняли смертное тление, проклятие, скорбь и многотрудную жизнь, тогда вместе с этим превзошел и брак — эта смертная и рабская одежда» (20).

Можно ли после этого говорить, что «любовь и похоть» — «два полюса и двигателя секса»? О какой любви говорят современные философы-богословы, в частности прот. А.Шмеман? По-видимому, секс можно полностью квалифицировать как похоть, — ни о какой любви в евангельском понимании и речи быть не может. В апостольском послании к Ефесянам, отрывок из которого читается на венчании, о любви между супругами говорится именно в евангельском понимании: «Мужья, любите своих жён. как и Христос возлюбил Церковь», «так должны мужья любить своих жён, как свои тела; любящий свою жену любит самого себя» (Ефес. 5.25, 28). Как видим, в апостольских предписаниях нет и намёка на эротику, любовь здесь более забота. Обращаясь к женщинам, апостол Павел не употребляет слова «любовь» даже и в этом смысле: «Жёны, повинуйтесь, своим мужьям, как Господу», «как Церковь повинуется Христу, так и жёны своим мужьям во всем», — а заканчивает поучение словами: «а жена да убоится своего мужа» (Ефес. 5.22, 24, 33), — как говорится, вот и вся любовь (в плотском понимании). Что и говорить, сильно шокированы бывают наши «эмансипированные» женщины этими словами Апостола, но делать нечего, известно, что из песни слова не выкинешь, тем более из апостольского послания. Делаются, впрочем, попытки толковать эти слова в угодном для «эмансипированных» дам смысле. Так где же видно из всего этого, что секс, по словам прот. А. Шмемана, «связан с даром любви», что он может стать «служанкой (хотя и двусмысленной) любви»? Похоть и есть похоть, биологическое влечение к продолжению рода — в этом весь секс. А вот что такое христианская любовь, что значит любить, говорит апостол Павел: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не безчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине, всё покрывает... всё переносит» (1 Кор. 13, 4-7).

Да и более того сказано иным апостолом: «Бог есть любовь» (1 Иоан. 4.8) — самое полное и самое глубокое определение нравственной природы Бога. Свидетельством же действительности любви к Богу служит соблюдение Его заповедей: «Ибо это есть любовь к Богу, чтобы мы соблюдали заповеди Его» (1 Иоан. 5,3).

О каком же антиномичном отношении Церкви к сексу можно после этого говорить? Вполне однозначное отношение: допуская брак, Церковь высоко ставит девство. «Безбрачным и вдовам говорю: хорошо им оставаться, как я. Но если не могут воздержаться, пусть вступают в брак» (1 Кор. 7.8, 9). «Выдающий замуж свою девицу поступает хорошо, а не выдающий поступает лучше» (1Кор. 7,38).

Св. Иоанн Златоуст говорит: «Девство — добро; утверждаю это и я; оно лучше брака: и с этим соглашаюсь. И если угодно, я прибавлю, насколько оно лучше — именно настолько, насколько небо лучше земли, и ангелы — людей, а сильнее сказать, то и этого больше» (21).

Вот как важно целомудрие, а значит, и средства, приводящие к нему. Св. Иоанн говорит далее: «Брак дан для деторождения, а ещё более для погашения естественного пламени. Свидетель этому Павел, который говорит: «блудодеяния ради (во избежание блуда) кийждо свою жену да имать» (1Кор.7, 2). Не сказал: для деторождения. И затем «собираться вкупе (ст. 5) повелевает он не для того, чтобы собираться вкупе (7.5) и не для того, чтобы сделаться родителями многих детей, а для чего? «Да не искушает, — говорит, — вас сатана». И продолжая речь, не сказал: если желают иметь детей, — а что? «Аще ли не удержатся, да посягают» (7.9). В начале брак имел, как я сказал, две вышеупомянутые цели, но впоследствии, когда наполнились и земля, и море, и вся Вселенная, осталось одно только его назначение — искоренение невоздержания и распутства» (22).

Брак — средство укрощения страстей, недаром св. Иоанн Златоуст назвал брак одеждой, — ведь и у одежды главная цель та же, поэтому столь долго мы и занимались вопросом брака.

«Да не искушает вас сатана»... Как и искушать ему сейчас людей, если не через отрицание одежды вообще или внедрение непристойных одеяний. Слово «разврат» означает развал, разрушение, — и не только духовное, но и телесное: языческие племена, занимавшиеся профанацей пола, вырождались и исчезали с лица Земли. «И свергнула с себя земля живущих на ней» за их беззакония. «А вы соблюдайте постановления Мои и законы Мои и не делайте всех этих мерзостей» (Левит. 18,26). Вот ради этого и надо возродить величавую и благородную одежду, узаконенную Самим Творцом.

 

ЛИТЕРАТУРА

 

1.      Настольная книга священнослужителя. Т. 1, М. 1977, С. 350.

2.      Еп. Игнатий (Брянчанинов), сочинения. Т.5, С. 20.

3.      Толковая Библия. СПб., 1907, С. 25.

4.      Прот. Александр Шмеман. Водою и Духом. (О таинстве Крещения), Париж, 1973, С. 180.

5.      Добротолюбие. Т 2. св. Варсануфий и Иоанн.

6.      Там же, св. Исаак Сирин.

7.      Настольная книга священнослужителя. Т. 4, М., 1983, С. 125.

8.      Там же.

9.      С. Смоленский. Азбука знаменного пения. Казань, 1888, С. 41

10.  А.С. Грибоедов. Горе от ума. Л., 1967, С. 148.

11.  Толковая Библия, С. 639.

12.  Настольная кн., Т. 4. С. 125.

13.  Деяния Вселенских Соборов. Казань, 1908, Т. 6.

14.  В. Белинский. Петербург и Москва. СПб. 1845, Т. 1, С. 55, цит. по «Очеркам материальной культуры русского феодального города», М.Г. Рабинович, М., 1988, С 212.

15.  М.Г. Рабинович. Одежда русских XIII-XVII веков. В сборнике «Древняя одежда народов Восточной Европы». М., 1986.

16.  М.Г. Рабинович. Там же.

17.  Г.Г. Громов. Одежда. В сборнике: «Очерки русской культуры XVII века». М., 1979, С. 208.

18.  Св. Иоанн Златоуст. О девстве. Творения, Т. 1, СПб. 1895, С. 304.

19.  Там же.

20.  Там же.

21.  Там же, С. 299.

22.  Там же, С. 30.

Прямая речь

"Церковный раскол нанёс жесточайший удар по национальному самосознанию. Ломка традиционных церковно-бытовых устоев и духовно-нравственных ценностей разделила некогда единый народ не только в церковном отношении, но и в социальном. Народному телу, которое тогда вполне совпадало с телом церковным, была нанесена рана, губительные последствия которой живут в столетиях. Разделение российского общества, вызванное церковным расколом, стало предвестием дальнейших разломов, приведших к революционной катастрофе.
Разделение, длящееся веками, становится привычным. Но даже если старая рана в какой-то момент почти перестаёт тревожить, она продолжает обессиливать организм, доколе не исцелена. Нельзя признать собирание Русской Церкви завершённым, пока мы не объединимся во взаимном прощении и братском общении во Христе с исконной ветвью русского Православия. Духовное значение такого события даже трудно описать, оно далеко выходит за пределы того, что называют церковной политикой."
Патриарх Московский и всея Руси Кирилл
Художник оформитель — Бирюков Д.В.     Web2b — создание сайта